Великая суббота: когда молчит плоть

О. Виктор ТЕПЛИЦКИЙ

Теплый апрельский день. Суббота. Солнце медленно и как-то устало опускается на ветви тополей. Сквозит прохладный ветерок – отголосок уже сдавшейся окончательно зимы. Не знаю как в «городе», но у нас здесь, – среди кладбищенских оградок, оттаявших деревьев, под куполами небольшой уютной церковочки и над ними, – разлито Молчание. И не в том дело, что вы не услышите здесь в это время ни звука, ни шороха, ни шепотка. Нет. Воздух пронизан Молчанием Ожидания. И еще – усталостью. Сегодня – Великая Суббота. Предпасхальная.

Отзвучали покаянные молитвы святого Ефрема Сирина. Отбиты последние поклоны. Дочитан Псалтырь. Закрыто Евангелие. Схоронен Бог. За плечами – Пост и Страстная  Седмица (два крыла, возносящих над житейским морем).

В сердце – горечь (вот мои гвозди, Господи, к твоей Голгофе).
В глазах – надежда (солнце, играя, встает над Лобным местом).
А в воздухе – Ожиданье. Согретое робким апрельским теплом, оно, кажется, материализуется в неверное пламя тоненькой свечи, воткнутой в свежеиспеченный кулич, принесенный для освящения.
Пламя колеблет ветерок, а где-то внутри звучит извечное, литургийное, неспешное: «да молчит всяка плоть человеча…» – песнопение Великой Субботы.

Еще вчера – лицемерный, неправеднийший суд, осудивший Бога на смерть. Вчера – изворотливость римского прокуратора, умывающего руки. Вчера – обжигающие удары бича, терн, впившийся в голову, изувеченное, окровавленное тело Человека. Эта страстная безумная Пятница, с её глухим стуком молота, вгоняющего железо в плоть; с кислотой уксуса, поднесенного к пересохшим губам; с насмешками и улюлюканьем распинателей; с этим последним «Свершилось!» непослушным языком,  –  есть вечная скорбь Неба, вечные слезы Земли, приявшей в себя кровь Сына Божия и Сына Человеческого.
И эта боль Пятницы – боль нашего мира – была вчера, и снова будет она повторяться каждый год на страстной неделе, пока стоит Церковь Христова и благовествует о любви Бога к распявшим Его людям.

Но за гранью видимого уже совершается невидимое глазу, доступное только верующему сердцу. Душа Христа сходит в ад, по-еврейски – «шеол» – обитель всех душ человеческих ветхозаветных времен. После грехопадения первых людей в мире воцарилась смерть (Бог смерти не творил, она – последствие нарушения заповеди), воцарился грех, и укрепилась власть падшего ангела – Диавола. Души не достигали Бога. Между Творцом и творением пролегала великая пропасть. Праведникам уготовано было «ложе Авраамово» – особое место и состояние, душ не страдающих, но томящихся ожиданием. Грешникам же – «геенна огненная». И никто не созерцал «Царя Славы», все были заключены в аду, ибо никто не был искуплен. И вот Бог, ставший Человеком, с грехами всего мира умирает на кресте. Душа Иисуса, преисполненная ослепительным нетварным светом входит во мрак шеола и тем самым разрушает его. Сокрушается глава древнего змия – падшего ангела. Грех разжимает свои тиски. Ад наполнился сиянием, «блистанием Божества», как поется в пасхальном песнопении, и не удержал своих пленников. Смерть, поглотившая Христа, взрывается изнутри взрывом Жизни, её неиссякаемой энергией, потому что смерть не в силах поглотить Бога. Христос, ради спасения всех, добровольно отдает Себя во власть смерти и тем самым сокрушает её, освобождая души праведных. Так изображает события Воскресения пасхальная православная икона.

Но это всё – там, за гранью горизонта. Здесь же мы хороним Распятого. И молчим. Пока.

В центре храма лежит плащаница – полотно, изображающее тело Иисуса, уснувшего сном смерти. Кругом цветы, свечи, редкие разговоры в полголоса зашедших поклониться упокоившемуся Богу. Суббота – время покоя, время молчания, время ожидания. Литургия отслужена и всё кругом наполнено этой необъяснимой, неуловимой стихией внутренней тишины.

За окнами храма, вдоль оградок, под притихшими тополями, люди стеклят газеты или полотенца, на которых раскладывают куличи, крашенные яйца, прочую скоромную снедь. Мы выходим с кропилом и святой водой. Улыбки на лицах – первые ласточки грядущей Радости. И хотя, еще пока не звучит пасхальное приветствие, но с каждый взмах кропила приближает великую святую ночь, которая озарится, как салютом, победным жизнеутверждающим «Христос воскресе!».

Тьма рассеется, оживёт сердце, воскреснет душа. Жить захочется! Но уже не так как раньше, а по-новому, вместе со своим Богом-Победителем, имя Которому – Любовь. И ждать совсем немного. Капли святой воды на лицах – это лучики новой зари, пробившиеся из тьмы разрушенного ада. И хочется робкими глаголами славить и славить…

                    Весна. Жить хочется до боли.
                    Хмельной смеется небосклон
                    Над столь привычным снежным горем.
                    Он как всегда раскрепощен.
                   
                    Опять воркует важно голубь,
                    Вокруг голубки танцы вьет.
                    Нырнуло солнце грузно в прорубь –
                    Добить вконец решило лед.
                   
                    Стою. Вдыхаю воздух жадно,
                    Бездомной синью опьянен.
                    И где-то рядом, плавно-плавно,
                    Качается пасхальный звон.

Слово рождается из молчания, а Встреча из ожидания.

Просмотров: 4644